ГРАЖДАНСКАЯ ПАНИХИДА

Дорогие друзья! Разрешите начать нашу грустную церемонию.

Давний друг Бориса, его соратник, его ученик – я хочу сказать о нем несколько слов.

Мне объяснять вам сейчас, кто такой Борис Пустынцев, не имеет смысла. Все мы его знаем давно, я – с 60‑х годов. Дружба наша началась, как это ни странно, с джаза. Он был большим ценителем, знатоком и с тончайшим вкусом коллекционером джаза. И когда случилась эта беда, мы обратились к Давиду Голощекину.

Джазовое сообщество Бориса очень хорошо знало и ценило, и, конечно, Давид дал нам возможность проводить Бориса здесь. Поэтому отдельное спасибо мы все должны сказать Филармонии джазовой музыки.

Что касается наших правозащитных забот: с точки зрения защиты прав человека и реализации прав человека ситуация чрезвычайно сложная, но Борис был оптимистом. В наших с ним дискуссиях и спорах он всегда повторял: «Вот именно сейчас мы с тобой можем спорить и дискутировать – здесь, а не на нарах в зоне. Ведь это большое преимущество этого времени».

Попытки вернуть время вспять, мне кажется, обречены на неудачу, хотя и будут какие-то проблемы.

Что будет с нашей организацией? Мы потеряли кормчего. Борис был лидером не по должности в организации. Он был у нас интеллигентным, духовным лидером, как сейчас выражаются. Борис был во всех отношениях действительно лидером, но он понимал, что наше время – уходящая натура, так как нам уже к восьмидесяти. Поэтому он заботился о том, чтобы наше дело не осталось без продолжателей.

Я позволю себе предложить слово заместителю председателя организации «Гражданский контроль» Елене Владимировне Шаховой, которую Борис готовил последние лет пять, чтобы она стала достойной заменой нам, уходящим из этого движения.

Фото: vk.com/olegbu33a

Господа! Спасибо, что вы пришли сюда в этот день.

Спасибо, Давид Семенович, что мы смогли собраться сегодня здесь. Это знаковое место для Бориса Павловича.

Многие из вас наверняка слышали, какую роль сыграла музыка, сыграл джаз в его жизни и становлении его личности.

Борис Павлович был самым лучшим человеком, которого я знала. Он был добрым, умным, веселым… Я проработала с ним вместе 16 лет, и сейчас очень тяжело находиться на работе, потому что любая книга, любая вещь напоминают о нем, да и сама деятельность, потому что те проекты, которые мы сейчас реализуем, были задуманы вместе с ним, идеи были предложены им, и все это составляет невыносимую боль – и очень грустно.

Господа, нам, «Гражданскому контролю», будет очень трудно без Бориса Павловича. Единственное, что мы можем сделать, – это употребить все свои силы, способности на продолжение дел, которые он начал. Это отвлечет нас от грустных мыслей. Работы предстоит очень много. Мы всегда чувствовали поддержку друзей и коллег. Я думаю, что мы будем чувствовать ее и впредь. Мы никогда не забудем Бориса Павловича. Я обязуюсь, что буду соответствовать той миссии, которая на меня возложена.

Сеня Рогинский, Людмила Михайловна Алексеева и многие другие поручили мне быть здесь. Я буду очень краток.

Боря вышел «на Красную площадь» в 1956 году – за 12 лет до того, как все это произошло и стало общественным достоянием. Он вышел тогда, когда его никто не видел. Его даже скрутили дома, а не на площади. И тем не менее он был одним из самых старых противников советской власти, самых железных, твердых и недвусмысленных.

При этом жалею я об одном. Когда его отовсюду выкинули, он работал на «Ленфильме», переводил с английского. А я в это время тоже работал на «Ленфильме», но знакомы мы не были. Я вот лет 12 зря потратил, не знакомый с Борей. Несмотря на то, что разрыв в возрасте у нас с Борей был совсем невелик, я воспринимал его как старшего.

У Давида Самойловича Самойлова есть замечательные стихи. Я напомню последнюю строфу:

Угасают большие огни
И гореть за себя поручают.
Орденов не дождались они,
Сразу памятники получают.

Мы с Борисом были поменьше знакомы, чем Юра Вдовин. Но и я без преувеличения считаю его выдающимся правозащитником. Таких людей, как он, очень мало. Он с молодости всю жизнь пронес верность идеалам, верность принципам верховенства права, прав человека. Может быть, такие слова в данном случае малозначимы, но они были самыми главными в жизни Бориса и для каждого из нас – права человека, достоинство и личность. Борис, кроме того что руководил организацией – я надеюсь, что организация «Гражданский контроль» будет и дальше развиваться, – он был еще таким человеком, который мог не просто говорить словами то, что важно для всех нас, но обладал большими способностями по продвижению этих идей и по продвижению всего того, что нам дорого. Это очень непросто, особенно в наших условиях, но это ему удавалось.

И знаете, ведь он был оптимистом. У него было замечательное чувство юмора. Мне кажется, что вот этому мы должны у него учиться и не забывать. И давайте будем так же, как он – любить джаз, любить жизнь и стараться продолжать то дело, которое он делал.

Фото: Дарья Иванова

Дорогие друзья!

Который раз я убеждаюсь, что у смерти безошибочный вкус. Она безошибочно выбирает лучших из нас, тех, кого фантастически невероятно будет не хватать.

Я, как и Саша Шишлов, был знаком с Борисом чуть больше 20 лет. Это, конечно, очень мало. Я даже иногда с ним спорил. Случалось и такое. Но его авторитет был непререкаем.

Очень символично то время, когда он от нас ушел. Он тот человек, который почти шесть десятков лет назад нашел в себе мужество выйти на площадь, когда его страна, наша страна творила зло. Мы сейчас очень близки к этому моменту, и очень важен был бы сейчас голос Бориса – тогда, может быть, кто-то и понял бы, что происходит сейчас и что может произойти.

Что мы можем сделать? Чуть больше года назад почти те же люди, что собрались здесь сегодня, прощались с Юрием Марковичем Шмидтом. Один за другим от нас уходят безупречные авторитеты. Наша задача – надо делать так, чтобы их дело продолжалось. Да, конечно, мы их никогда не забудем, но если хоть что-то мы сможем сделать так, чтобы им было за нас не стыдно оттуда, то значит, память о Борисе будет сохраняться.

Фото: Facebook / visboris

Брюс И. Тёрнер

Генеральный консул США в Санкт-Петербурге

Дорогие друзья Бориса Пустынцева!

Генеральное консульство США, а также Посольство США в Москве хотят сказать, что многие из нас, уверен, помнят Бориса, когда он учил русских актеров говорить за актеров американских фильмов. Но, конечно, американцы, и я в том числе, знали его в основном по его правозащитной работе как председателя организации «Гражданский контроль», знали как достойного, порядочного человека, яркого и тактичного, как человека, у которого было что сказать и мнение которого ценили в США. Он высказывался против ввода советских войск в Венгрию, когда это было очень опасно, и дорого за это заплатил. Позже, после освобождения, его жестоко избили неизвестные люди. Но он не сдался. Благодаря своей работе в организациях «Мемориал» и «Гражданский контроль» он стал одним из лидеров гражданского общества Петербурга.

Многие из тех, кто работает в нашем консульстве, и наши предшественники часто обращались к нему за советом, считали его своим другом. Нам будет его не хватать. Он был одним из последних героев своего поколения.

Друзья! Мы сегодня прощаемся с человеком, нравственный уровень которого был поднят им самим так высоко, что те из нас, кому выпали честь и счастье работать и дружить с ним, всегда пытались дотянуться до этой планки, но чаще всего этого не получалось.

Вся его более чем шестидесятилетняя борьба за права человека, по сути, осуществлялась им всегда с нравственных и моральных позиций. Он никогда не допускал аморальных поступков даже в отношении своих противников.

Наверное, то, о чем говорил Борис Лазаревич, даже как-то мистично в какой-то степени, потому что начинал Борис Павлович борьбу против вторжения, и вот сейчас, когда столь сложна ситуация в нашей стране, его не стало. Может, это такой месседж нам, что его уже нет с нами, а мы будем эту борьбу продолжать.

Это тот случай, когда не пафосно, но действительно можно сказать, что человек незаменим. Никто, ни один человек не сможет его заменить. Никто, ни один человек. Но все вместе давайте попробуем. Давайте попробуем вот сейчас, на этом переломе, который стоит перед страной, на этом месте попробуем. Это зло сконцентрировалось в одной точке. Нас мало, нас очень мало. Особенно если посмотреть социологические исследования, сколько людей поддерживают политику нашего президента, то нас очень мало, нас совсем мало. Но мы, благодаря Борису Павловичу, будем более нравственными, более убежденными – опять же благодаря ему.

Я от имени Международной коллегии адвокатов скажу, что Борис Павлович честно работал, очень много работал. Мы провели много проектов. Наши адвокаты, те, которым довелось с ним общаться, смотрели на него как на гуру. Не все сюда пришли, но просили передать свои искренние соболезнования всему коллективу «Гражданского контроля», с которым мы так долго сотрудничали. И всем вам – друзьям, близким, соратникам. И мы его никогда не забудем. Это не пустой звук и не простая формальность. Это правда. Все, кто здесь и кто не смог прийти, его никогда не забудут. Его дело мы не оставим.

Уважаемые дорогие, близкие, родные, друзья!

Примите глубочайшие соболезнования и скорбь от имени нашей огромной организации «Красного Крест», а также от Комиссии по правам человека при губернаторе.

20 лет исполнилось в прошлом году, как мы начали работать. Очень много было непонятных вещей. Очень много было таких людей, которые хотели бы научиться. И это был для нас самый прекрасный учитель, который проводил семинары, всевозможные беседы. Его доброта, его невероятнейшее чувство юмора – оно настолько всегда притягивало людей; он был как магнит, вокруг которого все собирались.

Сегодня для меня большое счастье видеть здесь много диаспор, потому что мы с ними начинали 20 лет тому назад работу по правам беженцев. Это была уникальная работа, так как никто не знал, кто такой «беженец» Он помог нам сделать Общественный совет, который очень успешно функционировал.

Борис Павлович не просто гуру. Я хочу обратиться к нему как к живому, потому что, Борис Павлович, мы будем продолжать твое дело, ты вырастил очень большое поколение грамотных, сильных людей, которые будут продолжать твое дело, и мы будем к тебе всегда обращаться как к живому.

Помним, любим и будем всегда чтить твою память!

Дорогие друзья!

Боря прожил нормальную прекрасную жизнь неравнодушного человека. Я благодарен судьбе за последнюю четверть столетия, когда можно было с ним общаться дружески за рюмкой или без бутылки, когда мы могли поделиться нашими представлениями о том, что происходит.

Боря принадлежал к такому поколению, которое уходит, – к неравнодушному, оптимистичному и романтическому поколению шестидесятников, но к той его части, которая быстро осознала иллюзии шестидесятничества. Я благодарен ему, как и многим другим, за то, что пал режим – Боря много сделал для его кончины. Не всё так сложилось, как мы хотели, и пришлось снова встать в ряды борцов.

Боря не был таким уж оптимистом, как говорил Юра Вдовин. Он был историческим оптимистом. Он говорил, что в конце концов мы победим, но трезво осознавал то, что происходит, и точно выражал представление о том, что пессимизм разума надо сочетать с оптимизмом воли. Он очень много сделал для того, чтобы иметь эту волю и помочь всем нам влиться в это правозащитное движение.

Я думаю, что лучшей памятью для Бориса будет развитие нашего движения и, в первую очередь, поддержка организации «Гражданский контроль» – это его детище, и мы должны каким-то образом компенсировать его отсутствие для того, чтобы более оптимистично смотреть в будущее.

Спасибо, Боря, за то, что ты был.

Дорогие друзья!

Я рад, что Боря сражался мужественно до конца. Боря был человеком замечательного музыкального вкуса и вообще просто образа. Конечно, в жизни есть кораблекрушения, это в каком-то смысле поражение, но как замечательно сказал Наум Коржавин, кто осознал поражение, того не разбили. Самое главное – не потерять чувство стиля. Самое главное – остаться мужественным человеком до конца и сохранить стиль. Боря сохранил этот стиль до конца не только в музыкальном отношении, но и человеческом, нравственном. И это большой подарок небес, что Боря жил рядом с нами.

Мы сыграем сейчас замечательную композицию «Звездная пыль», написанную в 1927 году. Эти звуки сопровождали Борю в течение всей его жизни.

Рушан Чинакаев

вице-президент Адвокатской палаты Санкт-Петербурга

Уважаемые друзья!

Наверное, глубоко символично, что в этот печальный день мы собрались именно в этом месте – в Джазовой академии. Все мы прекрасно знаем, что джаз – это искусство свободных людей. И то, что ему был привержен Борис Павлович, это тоже по-своему символично.

В наше время, когда очень средне образованная публика накачивает рейтинги троечникам, нам повезло встретить на своем жизненном пути такого человека, который в ранней юности определил и для себя, и для многих окружающих ценность понятий «достоинство» и «честь», «мужество» и «последовательность поступков».

Борис Павлович – один из первых признанных, уважаемых советских диссидентов, и достоинство свое он пронес через всю жизнь. Не только само по себе ощущение, что есть собственная значимость, но стремление поделиться силой своего характера, своими идеями, мыслями, переживаниями, чувствами со многими окружающими. Не зря ведь в этом зале сегодня собрались уважаемые представители судейского сообщества, которые сегодня могут вспомнить те дни, когда благодаря энергии Бориса Павловича они могли в своих зарубежных поездках, во встречах с нашими коллегами в Америке, Европе получить мощную прививку цивилизованного, достойного отношения к тому, что называется «право».

В этом зале много представителей адвокатского сообщества. Так уж получилось, что нашу профессию грустно-шуточно называют порой умением людей от родины защищать.

Нас связывала с Борисом Павловичем многие годы правозащита, потому что, в отличие от иных диссидентов, он посвятил свою жизнь именно правозащите, правозаступничеству. Поэтому вчера мне было очень приятно и трогательно получить звонки от друзей, от наших бывших подзащитных из Вашингтона, из Нью-Йорка, от Freedom House, от Джорджтаунского университета, где работают наши земляки – ленинградцы, петербуржцы, – это Миша Козачков, Георгий Целков, это люди, которые помнят и сегодня скорбят вместе с нами.

Борис Павлович, спасибо Вам за всё!

Обычно в такие дни, когда прощаешься с дорогими людьми, вспоминаешь что-то очень личное: что он сделал, на что повлиял.

Я очень сожалею, что встретился с Борисом Павловичем поздно, 18 лет назад. Это было на второй или третий день после того, как я вышел из заведения на Литейном, – тогда мы встретились в первый раз. Я не знал до этого Бориса Павловича. И с тех пор как встретились, мы, по сути, никогда не расставались.

Борис Павлович – один из тех людей, которые фактически переломили и дали мне вторую жизнь. Если Юрий Маркович научил меня праву, то Борис Павлович привел к правозащитникам – он привел меня в правозащиту.

Я помню, когда мы решали создавать еще одну правозащитную организацию – экологический правозащитный центр, Юрий Маркович с Борисом Павловичем (они вместе это создавали) спорили. Юрий Маркович говорил, что этот центр должен называться эколого-правовым, с уклоном на «право», а Борис Павлович говорил: «Нет, Юра, ты не прав, он должен называться эколого-правозащитным, потому что это должна быть организация, защищающая экологические правовые действия». Правозащита всегда есть право. Я помню этот спор в маленьком кабинете Бориса Павловича. Борис Павлович был убедительней.

И это всё было создано. Он воспитал учеников, он воспитал меня. Он сделал многих людей очень достойными. И за это вечная память ему всегда.

И спасибо Вам, спасибо, Борис Павлович!

Борю я знаю, наверное, всю жизнь. Нас познакомил Михаил Молоствов. И буквально здесь, где мы находимся, Борис вспоминал, почему он любил джаз. Рассказывал. И как-то так случилось, что мы с ним стали друзьями. Так бывает.

Боря в моей жизни сыграл огромную роль, потому что я его полюбила как человека сильного, красивого, очень интеллигентного и такого гордого. Это прекрасные человеческие качества в нем – за это можно любить.

Боря, среди всех, кого я знала в те времена, был буквально на всех митингах.

Когда Боря выступал, он говорил так страстно, так зажигательно, всегда была тишина. Когда я была на этих митингах, то всегда боялась за него: ты, пожалуйста, поаккуратнее. Потому что так, как он говорил тогда про КГБ, это было прямо, в открытую.

Он всегда жил в моем сердце, я всегда помнила его. И в этом году мы с Борей договорились, что я буду снимать его еще раз. Через 26 лет. Это было в июле. «Давай осенью», – сказал он. Я хотела составить список и со всеми поговорить. Для того чтобы этот материал был. Он будет востребован всегда.

Но этого не случилось.

Спасибо, что он был в нашей жизни.

Здесь уже много говорилось о том, как Борис помогал различным организациям, какую большую роль он сыграл для правозащитного движения Санкт-Петербурга. Ведь фактически был его лицом: Борис долго представлял правозащитное движение Петербурга в Совете по правам человека при президенте РФ.

Мы познакомились с ним в 1989 году, когда создавалось общество «Мемориал». Он как один из старых узников ГУЛАГа сразу активно включился в эту работу и уже где-то с 1990–1991 года стал членом Правления Общества. Это был очень трудный период для «Мемориала», потому что Администрация пыталась тогда его расколоть. И вот именно активность Бориса, его мудрость позволили нам сохранить наш «Мемориал», и мы помним об этом до сих пор.

Посмотрите, скольким организациям он помог организоваться. Тут уже говорили: и «Красный Крест», и «Беллона», и «Мемориал». Он помогал и «Солдатским матерям» Санкт-Петербурга. Это был действительно человек, который представлял лицо правозащитного движения. Поэтому мы никогда его не забудем.

Честно говоря, я плохо представляю себе другого общественного и политического деятеля, на прощании с которым играл бы джаз. Что совершенно естественно, поскольку Борис Павлович вообще был исключительно естественным человеком. Он никогда не становился в позу большого политического и общественного деятеля именно потому, что он им был. А был им потому, что в нем сочетались абсолютно трезвый, ясный ум и умение точно оценивать ситуацию и точно оценивать последствия своих действий. Несгибаемая верность своим представлениям о том, что такое хорошо и что такое плохо, и что нужно делать. Это большая, огромная редкость в нашей политической пустыне. С уходом Бориса Павловича этот пейзаж стал еще пустыннее.

Тут уже было сказано, но я повторю: эту брешь не закрыть. Это большая беда.

Фото: Алексей Балакин

Йеннес де Мол

Генеральный консул Королевства Нидерландов в Санкт-Петербурге

Уважаемые жители и друзья! Три года я здесь, в Санкт-Петербурге, и хочу сказать, что наше сотрудничество с Борисом было не только сотрудничеством между людьми, которые имеют одинаковые взгляды, но оно оказало большое влияние на нас. И я хотел бы сказать, что уважение к нему огромное. Поскольку уже многое сказано, я хочу просто продолжать работать в его традициях.

Он был не только правозащитником. Насколько я его знал, он был оптимистом. У него был очень хороший, тонкий юмор, с ним можно было говорить и о политике, и о том, что происходит вокруг нас. Когда я узнал историю его жизни и судьбу – просто огромное-огромное уважение иностранца к этому человеку. Большое спасибо.

Дорогие друзья!

Не хочу повторяться, здесь не место для дискуссий, как у нашего парламента, а хочу вспомнить, что для меня в юности Боря был легендарной личностью. Легендой. Я о нем слышала – не помню, с каких пор, но с глубокой юности. Потом уже познакомились и, слава богу, подружились. А теперь он снова уходит от нас в легенду.

Может быть, я не одна такая, но часто бывает чувство абсолютной безнадеги. Всё, кранты! Сейчас эта милитаризация, этот патриотизм, который по-имперски где-то чешется, – меня просто злоба берет. И, казалось бы, безнадега, но мы этого не слышим, рейтинг растет, а потом думаешь: а чего это ты в отчаяние впадаешь и в уныние? Перед Борей стыдно! Боря всегда был оптимистом.

И я постараюсь, когда нападает такое настроение, вспоминать Борю и чтобы не было перед ним стыдно. Спасибо.

Мы были знакомы с Борисом Павловичем с 1969 года, оба коллекционировали джаз. Все остальное пришло позже.

От нас уходят люди, которые протестовали против коммунизма. Как бы они ни назывались, по иронии судьбы все они начинали как истинные ленинцы-марксисты. Начинал с этого, в общем, и Борис Павлович – за истинный социализм. Вспомним Валерия Ронкина, Огурцова… Никто не выступал с иных позиций. Кроме разве что Козачкова. Но тем значительнее путь, пройденный этими достойными людьми, и это значит, что наша обязанность – сохранить их сочинения как отдельную библиотеку русского сопротивления коммунизму. Кстати, война эта продолжается и сейчас, и я перехожу на темы, которые мы обсуждали с Борисом Павловичем.

Именно в конце 60‑х многие джазмены стали обращаться к Библии.

Меня в Библии стали привлекать противоречивости. Мне показалось, что из ствола христианства в XI-XII веках, из корня христианства возникли два враждующих ствола: ствол капиталистический, возникший с Реформацией («Деньги – всё»), и ствол социалистический («Богатый да не войдет в Рай»). И сейчас накал этих стволов христианства наиболее очевиден. Вот об этом мы и говорили с Борисом Павловичем. Конечно, все мы преклоняем колени перед его усилиями спасти мир, перед его честностью, умением устанавливать контакты, доставать средства для оказания помощи, но главным для нас в нашей беседе было другое: о справедливости систем. Важно, чтобы спор, размышления об этом продолжались, и, по-моему, сейчас самая главная задача для наследников Бориса Павловича – собрать написанное и напечатанное им и этим изданием пополнить библиотеку имен, часть из которых мною уже была названа.

Мир тебе, пусть земля тебе будет пухом, Борис Павлович!

Ирэна Савельевна Вербловская

историк, правозащитник

Я пришла проститься с Борей, с Бобом, как все его называли и называют. Мы познакомились весной 1961 года, когда нас разделяли четыре запретки. Две – женской зоны и примерно через метров 30–40 две – мужских зоны, две мужских запретки.

Личное знакомство произошло в 1962 году, когда мы оба освободились, отбыв по пять лет срока, поэтому я из молодости пришла проститься с Бобом и должна сказать: через всю жизнь, которая у нас сложилась (у каждого по-своему, каждый пошел своим путем), сохранилось глубокое чувство товарищества. Вот это в нем было всегда, это чувство локтя, на который можно было опереться: Бобу позвонить, с Бобом поговорить. И всегда было это чувство здорового, не шапкозакидательского, а реального какого-то основательного оптимизма.

Я это говорю не только на своем опыте. Уже нет на свете с нами вместе (в разных зонах) сидевшего Сергея Пирогова. Так сложилось, что это был мой однокурсник, а потом сосиделец. Это было время, когда еще слова «диссидент» не существовало, когда о правозащитном движении никто не помышлял и когда мы все были так или иначе белые вороны или изгои – в обществе, в котором все мы жили.

От этого общего жизненного опыта сегодня, когда мы прощаемся с Бобом, с Борисом Павловичем, нас остались единицы, вот это уходящее поколение, и очень трудно представить, кто встанет на эти места; я уж не говорю лично о Борисе Павловиче, о его яркости.

Здесь ни слова не сказали о том, что он после освобождения в 1962 году, до того как стал руководителем «Гражданского контроля», Борис работал и в Художественном фонде литературным редактором, и на «Ленфильме», и на «Эстонфильме». Он проявил очень творческим человеком. И вот это всё теперь уходит.

Помните обо всех нас.

Мы все любили, уважали, ценили Борю – истинного правозащитника, который высоко поднимал планку прав человека, воспитал нас. Он очень много сделал, чтобы мы понимали смысл человеческого достоинства и права на жизнь каждого. Каждого!

Действительно, с ним всегда можно было посоветоваться, к нему всегда можно было прийти за помощью, за моральной поддержкой.

Я радуюсь, что была знакома с такими людьми. Я радуюсь. И так как я – верующий человек, то верю в бессмертие души; я прекрасно понимаю, что Боря нас слушает, Боря с нами и он будет нас поддерживать в нашем деле – защите прав каждого человека.

Вот сейчас действительно такой сумрак, мрак, но это ничего, мы это проходили, поэтому то, что делает наша организация «Солдатские матери», правозащитная организация, очень важно. Важно, чтобы каждый человек ценил себя, свое достоинство и любил всех людей, независимо ни от чего. Поэтому люблю, верю – и радуюсь. Как это ни странно. Спасибо.

Тяжелая утрата. Мои соболезнования близким, родным, друзьям.

Борис Павлович был и остается для меня высочайшим моральным авторитетом. Он мне преподал очень важный урок. Я знал его как диссидента, как человека, вышедшего в свое время на площадь, и когда он позвонил и попросил помочь конкретному человеку по пустяковому, казалось бы, небольшому нарушению прав, я вначале не понял, но вот выводом для меня было – в справедливости нет мелочей. Да, отечество в опасности, наши войска на чужой земле, и с этим надо бороться, но и каждому человеку надо помогать, объяснять его права. Через это можно прийти к тому, чтобы не допускать и большие нарушения. Маленькие нарушения влекут за собой огромные, если нет фундамента.

Нам никто не заменит Бориса Павловича, но все вместе мы можем продолжить дело, которому он посвятил себя, и строить фундамент – не просто правозащиты, а правового государства, в котором права каждого будут обеспечены.

Я очень рад, что был знаком с ним, и вот этот урок для меня был очень важным. Пусть земля ему будет пухом.

Вадим Николаевич Косарев

диссидент, политик, региональный Уполномоченный по правам человека

С вашего разрешения я хочу сказать об очень личном. Я понимаю, что мы сегодня прощаемся с политиком, правозащитником, общественным деятелем. А для меня это то, что сегодня мы в последний этап провожаем рыцаря свободы.

Вы знаете, Боря мог ошибаться, как все люди, мог заблуждаться, мог быть неправым. Но была одна область, одно поле, в котором он был как лакмусовая бумажка, как очень тонкий, четко настроенный индикатор. Это область свободы. Свобода была для него не только в гражданско-политическом смысле как право выбора или в философском смысле. Хотя он был агностик, на самом деле свобода для него была, я бы сказал, таким религиозным чувством. Свобода. Это был образ жизни, единственно возможный, единственно доступный для него. Свобода.

Я узнал, что есть на свете Борис или Боб второго марта 1958 года. Тогда меня перед судом перевели в другую камеру, где случайно за батареей я нашел кусок мыла, на котором было, видимо, спичкой нацарапано: «Трофимов – 10, Пустынцев – 10, Голиков – 10» – и еще ряд имен. Это фамилии и срока. Фамилии команды, которая одной из первых в конце 50‑х встала на этот путь к свободе.

Часто приходится слышать, что вот нечем гордиться России. В России с 1917 года, с октября, ни на один день не прекращалось это движение к свободе. Ни на один день! О таких людях здесь уже говорили, о них делали фильмы. Вот спасибо Светлане Кульчицкой, она сделала фильм о Борисе, Молоствове…

А сегодня опять – никого из представителей реальной российской власти здесь нет, как будто Боря и его друзья жили и работали не в России.

В этом мире он был одним из первых, кого я встретил, выйдя из лагеря. Он сегодня стал одним из последних, кого я провожаю в последний этап.

А я верю, что мы встретимся. До встречи, Боб!

Друзья, здесь уже сказано много точных и правильных слов о Борисе как о гражданине, как о борце, как о человеке, который всю свою жизнь достойно боролся и держал себя достойно как человек, для которого свобода – высшая ценность.

Я хотел бы сказать о том, что мы потеряли не только борца. Мы потеряли хорошего человека – доброго, сильного, умного и веселого. Нам будет очень его не хватать, тем более в наши трудные времена.

Но, Борис, мы не отступим.